Философия

[Reservoir-Dogs]

Нашла пронзительную статью про фильмы Тарантино.

Цитаты по нашей теме:
«Все должно происходить единственно возможным способом, в противном случае вообще ничего происходить не будет. Ты будешь мистер Белый, а ты — мистер Розовый, — говорится в другом фильме. Почему Розовый, возмущается именуемый, я же не педераст и получает ответ: это совершенно неважно. Здесь ты будешь мистер Розовый. Имена ничего не значат, они свидетельствуют о необходимости точного соблюдения ритуала.»

Для умных и чувствительных

«В «Бешеных псах» автор снова сам выходит на площадку ради того, чтобы побыть случайным рассказчиком(мистер Коричневый) и умереть спустя несколько кадров. В начальном эпизоде фильма он рассуждает о смысле песни «Как девственница». Он говорит о том, что часто слышал ее и никогда не понимал, о чем это и вдруг, совершенно неожиданно понял, что — о боли. Представьте себе, говорит мистер Коричневый, девку, которая думает, что ей все нипочем, для нее трахнуться все равно, что муху убить и вдруг однажды ей попадается парень с таким членом, что она чувствует боль, как если бы она была девственницей. Тарантино делает все для того, чтобы этот монолог не был услышан: весь разговор, забитый фоном и другими репликами, остается за титрами, сам же фильм начинается с крика, бессмысленного и почти детского: тот самый актер-суперполицейский, который так тщательно репетировал свою роль — получает пулю в живот. Его зовут мистер Оранжевый(имя как будто радужка боли), и автор до последнего кадра не даст ему умереть. Обстоятельства изменились случайно — актер должен играть. Хотя, возможно, он ощущает себя как та девка.

Другой персонаж того же фильма двояко обозначен в первом эпизоде: он бесстрастен и идиосинкратичен одновременно. Он бессознательно болезненно реагирует на рассуждения о большом члене, его раздражают разговоры о девках, он даже вырывает записную книжку из рук папы Джо для того, чтобы прервать перечисление имен его любовниц. Ему это сходит с рук только потому, что он — профессионал. Он получает имя мистер Белый и оказывается в паре с Оранжевым. Между ними возникают отношения типа учитель-ученик : мистер Белый учит подопечного непростой науке жестокости. Когда же Оранжевый получает пулю в живот, выясняется, что мистер Белый сам не жесток, точнее, он думает, что жестокость — это форма разговора с внешним миром, тогда как внутри — другие правила. Он думает, что поскольку Оранжевый вот-вот умрет, ему можно верить, что боль — лучший критерий искренности. Эта немотивированная уверенность собственно и становится причиной вполне шекспировского побоища. Когда же два пародийно окровавленных тела сплетаются в аллегории Гамлета и Лаэрта, выясняется, что опытный гангстер стал жертвой ошибки, а наступившая, наконец, искренность, которую мистер Белый явно заслужил, оборачивается другой непереносимой болью и видением «большого члена». Персонаж Харви Кейтеля (в другом фильме — неуязвимый «человек, который решает проблемы») тоже оказывается беззащитен перед фундаментальным переживанием утраты непосредственности(на гегелевскую фразу о том, что «судьба непосредственности в том, чтобы быть снятой» автор «Бешеных псов» и «Криминального чтива», наверное, заметил бы, что одно дело процедура опосредования, и совсем другое — когда тебя имеют в задницу). Иначе говоря, характер событий заставляет персонажей самоопределиться: они — бешеные псы. В русском переводе это звучит как метафора, а в оригинале выглядит как термин: reservoir dogs. Странное слово «reservoir» будучи заимствовано из французского языка, в английском ассимилировалось с сохранением двух преимущественных смыслов: пространство и источник энергии, силы. Второй смысл породил метафорическое значение, использованное для перевода. Однако, интуитивная очевидность, сопутствующая этому выражению гораздо шире. Речь, несомненно, идет о пространстве чистой аффективности и о тех, кто за него ответственен. Это очень знакомая идея: в платоновском «Государстве» тоже говорится о пространственной метафоре свободы — о месте, в котором она возможна и условиях, необходимых для ее сохранения. Живыми гарантами свободы в «Государстве» выступают стражи (между прочим, Платон сравнивает их со сторожевыми собаками — лучшими охранниками и единственными животными, умеющими различать свое и чужое). Роль стражей в деле сохранения свободы столь важна, что Платон терпеливо описывает какими он их видит. Душа стража, по его мнению, должна быть отмечена двойственностью: ей должен быть присущ яростный дух и кроткий нрав. Поскольку только стражам непосредственно знаком невозможный опыт свободы, остальные пользуются ее плодами, — им необходимо пройти инициацию жестокостью и знанием.»